К сожалению, каждый раз обращаясь к этимологическим исследованиям выдающихся армянских языковедов, мне приходится напоминать, что их исследования базируются на априорной убежденности в том, что миграционная теория происхождения армянского народа верна и, что носители прото-армянского языка появились на Армянском Нагорье не ранее 11 века до нашей эры.
При сравнительном анализе языковых единиц, таким образом, любое слово армянского языка найдя соответствие в языках тех народов которые в той же априорности считаются автохтонами – иранские, ассирийский, арабский, иврит и т.д, немедленно вписывалось в число слов перенятых в армянский из этих языков. Мне кажется, что в 1 томе книги «Макарац» я привел достаточно фактов для того, чтобы не только поставить под сомнение миграционную теорию, но и полностью, раз и навсегда, отвергнуть ее как ошибочную.
Таким образом, если мы уже отказываемся от миграционной теории, следовательно отказываемся и от ее влияния на наши выводы. Это означает, что теперь при обнаружении соответствия, например, армянского hešt «легко» и иран.hištan «облегчить», мы уже никак не можем, на базе одного лишь этого соответствия, однозначно сказать в какую сторону происходило перенимание.
Хотя уже на данном этапе становится ясно, что при таком раскладе, в проблематике выявления первоисточника между арм.hešt и иран.hištan чаша весов склоняется в пользу армянского. Почему?
Потому, что остается открытым вопрос почему ни в одном письменном источнике относящемся ко множеству мертвых и живых иранских языков, кроме мертвого пехлеви, этого слова обнаружено не было? Почему ни один иранский язык не унаследовал этого слова и лишь отдельно стоящий армянский язык это смог сделать? Не означает ли это, на самом деле, что в пехлеви это слово было перенято как раз из армянского?
И подобных примеров огромное множество и мы по ходу дела всякий раз будем сталкиваться с одним и тем же «странным» и весьма показательным явлением! И еще...
Языковедам занимающимся сравнительным анализом, раз и навсегда следует понять, что прежде чем искать аналоги армянских слов в иных языках, следует провести сравнительный анализ единиц внутри самого языка для обнаружения присутствия или отсутствия первоначальных взаимосвязей. О чем я говорю?
Например о том, что невозможно и категорически нельзя в одно и то же время утверждать, что арм.hešt, имеет иранское происхождение, а происхождение арм.hest неизвестно, как это сделал Г.Джаукян (см.рис.1).
Нельзя потому,что в др.армянских источниках помимо значения «легко», слово hešt фиксирует также значения «добровольный, доступно, беспрепятственно, приятное, приятный, удовольствие», в то время как слово hest имеет значение «непокорный».
А это означает, что слова hešt и hest, в соответствующих значениях «добровольный, доступно» и «непокорный» со всей очевидностью являлись антонимами. Эта пара динамична и в смысловом, и в фонетическом плане настолько, что буквально заставляет признать единородность своего происхождения и взаимозависимость в контексте словообразования, то есть это системная пара указывающая на саму систему армянского словообразования.
Теперь, после сказанного, попробуем понять почему в армянском языке нерукотворная горная вершина называется sar (սար), aвсе что связано со строительством, а по сути воздвижением рукотворной горы (зиккурат, пирамида, здание) имеет корень šar (> šarel “расставлять, строить, построить, выстраивать, выстроить, укладывать, уложить, ставить”; šarwacq “постройка,строение”; > šarurel “расположить по порядку друг на друга или в ряд ”).
На мой взгляд совершенно очевидно, что эти армянские sar и šar изначально были представлены как антонимы «нерукотворная возвышенность» и «рукотворная возвышенность».
Так же как и в предыдущем примере с hešt и hest это настолько очевидно и настолько динамично во всех отношениях, что второго мнения тут и быть не может. Поэтому говорить, что нам неизвестно происхождение арм. šar, а армянское же sar исконно индоевропейского происхождения, как это в очередной раз представили армянские языковеды Ачарян и Джаукян, просто невозможно.
Возможно говорить о том, что оба эти слова результат существовавшей философской системы словообразования армянского языка. Какое отношение имеет арм. sar, да и сам армянский язык к индоевропейскому праязыку это отдельный разговор, здесь же мы констатируем факт того, что эти слова-антонимы возникли одновременно и взаимозависимы друг от друга в сугубо армянском концепте.
Обратите внимание то же самое в паре sert (սերտ) «тесный,плотный» - šert (շերտ) «слой, пласт».
Хотя в современном армянском языке sert представлен как прилагательное, а šert как существительное, тем не менее совершенно очевидно, что изначально эти словарные единицы являлись антонимами и возникли они в одном концепте, в одно и тоже время были созданы одними и теми же людьми.
Например в рецепте приготовления выпечки есть понятия «слоенное тесто» характерной особенностью которого является то, что масла по весу должно быть столько же, сколько и муки. По армянски это тесто называется šertаvor (շերտավոր) «слоистый». Уменьшите количество масла и тесто у вас станет Плотным – арм. sert “плотный”, правда французы называют это тесто Бризе, то есть песочным. Скорее всего слово sert в армянском языке изначально являлось именем существительным и имело значение «слитная масса; слиток, кусок; масса». Сравните с лат. māssa «слиток; кусок» из др.-греч. μᾶζα «тесто» и все станет понятно .
Если в череде иных примеров это становится более чем очевидным, то очевидно должно быть, что авторитетные языковеды Ачарян и Джаукян сильно ошибаются, когда арм. sert возводят к гипотетической индоевропейской *k’er «расти, взращивать», а слово šert к индоевропейской *skhed-ri- “прорывать, рассеивать”.
Итак подытожим, армянские sar (սար)- šar (շար); sert (սերտ) - šert (շերտ); hest (հեստ) - hešt (հեշտ), являются антонимами и не могли иметь различных источников происхождения, возникли внутри одного языка и единого концепта. Любая иная точка зрения по данному вопросу ошибочна и является результатом подстраивания под некое предусловие. И мы знаем, что это за предусловие...
